Глава 7.
На городской площади Трои до рассвета не смолкали победные гимны. Народное гулянье продолжилось бы и дольше, имей люди неограниченный запас сил и безмерно вместительный желудок. Ввиду блестящей сокрушительной победы царь объявил три дня выходных с последующей частичной амнистией мелких преступников, поэтому даже самые крепкие гуляки, хоть и под утро, но улеглись спать. Куда торопиться? Впереди еще целых два дня веселья, можно и поберечь здоровье.
…Слона ввозили в Трою под восторженные крики и песнопения, за первые несколько часов к нему образовалась застойно-мавзолейная очередь. Каждый горожанин, будь то воин или ремесленник, мальчишка из трущоб или дворцовая знать, скотовод или оружейник спешили засвидетельствовать свое почтение символу победы. Многие возлагали цветы, кубки с вином и различные яства к подножию гиганта…
С момента начала операции прошли почти сутки, Одиссея ненавидели все. Когда настало время решительных действий, отсиженные части тела отказывались подчиняться своим владельцам. Перед вылазкой диверсантам пришлось произвести основательную гимнастику, разминая затекшие мышцы.
На центральную городскую площадь, на которую приперли слона троянцы, лазутчики выбирались по одиночке. Пока последние воины покидали свои насиженные места, первые уже уговаривали оставленные возле идола подношения. Когда на свет божий вылезли Аякс, Ахилл и Одиссей, провизия почти кончилась. Тимоха ругнулся, но успел вырвать копченый окорок из рук зазевавшегося Патрокла (ну как зазевавшегося: моргнул, пока нес ко рту). Добычей он поделился с Мишком и нехотя с Гариком. Дорвавшиеся до еды диверсанты после окончания трапезы были уязвимы, как таракан, глазеющий на подошву хозяйского тапка, но горожанам было не до них. Операция «Троянский слон» вошла в завершающе-решающую стадию…
Злосчастный деревянный карцер остался за плечами группы захвата. Они беспрепятственно прошли к городским воротам от самой площади. Механизм открытия ворот охранялся самым тщательным образом, но не в этот вечер. Ослепленный победой город дрых без задних ног. А чем, спрашивается, часовые хуже других людей? Несущие неусыпную вахту возле громадного ворота беззастенчиво спали на объекте охраны. Они сладко посапывали, ворочались во сне и выводили носами звучные рулады, за что и поплатились.
После нейтрализации часовых диверсанты привели механизм в действие, и неприступные Скейские ворота распахнулись навстречу иностранным оккупантам. Через несколько минут пьяная тишина ночного города озарилась десятками тысяч греческих воплей и первыми всполохами огня. Командиры заняли привычные места во главе своих отрядов. Над кровавой бойней витал не менее кровавый призыв Аганемнона:
— УНИЧТОЖИТЬ ТРОЮ! СЖЕЧЬ ДО ТЛА!!!
Город пылал.
***
В тронном зале царского дворца держала осаду последняя горстка троянских защитников. Успевший увернуться от повсеместной резни Эней с остатками своего отряда с боями прорвался ко дворцу и вовремя успел забаррикадировать центральный вход. Разбуженные ночными криками члены царской семьи, а также прислуга и личная охрана, наспех вооружались подручными средствами.
Греки шли к царской обители, уничтожая на своем пути все живое и неживое. Им нужна была голова Приама, как доказательство окончательного падения великой Трои.
На дворцовые ворота обрушились первые сильнейшие удары десятков мечей и алебард, и держащим оборону стало предельно ясно: ХАНА! Когда лавина греков ворвется внутрь последнего оплота Трои, всех сметут подчистую. Да и сметать-то было почти нечего, в осаде оказалась царская сотня в позолоченных доспехах во главе, соответственно, с царем, жалкие остатки Энейского отряда, около тридцати человек, пять десятков прислуги, десяток вельмож, в том числе Гелен (его живучести кошка позавидует) и несколько детей Приама с семьями. Выжили Гектор и Парис, первый держал на одной руке Астианакса, а другой крепко сжимал ладонь Андромахи, второй прятался за спину Елены.
Трещавшая дверь подалась вперед под людским натиском, осажденные обнажили оружие: мечи, алебарды, топоры, ножи, вилки, ложки, — кто чем запасся. Гектор поцеловал сына и бережно переложил его на руки жены, пришло время смертельной схватки.
Греки проносились по городу, как гигантская мясорубка: засасывали и размалывали. Не щадили ни женщин, ни детей, ни стариков. С одинаковым удовольствием взирали и на горящие усадьбы знати и на пылающие хижины бедняков. Ад спустился на землю.
Лишь в той части города, по которой проходил отряд мирмидонян во главе с Ахиллом, было относительно спокойно: они не жгли домов, не уничтожали население. Крестьян отпускали с миром на все четыре стороны, богачей тоже (правда, иногда снабдив последних напутственным пенделем). Рядом с Ахиллом держались Аякс и Одиссей, своих подчиненных они сбагрили ошалевшим от счастья Тевкру и Патроклу и присоединились к бригаде Мишка.
Отряд приблизился к зданию дворца, его уже штурмовали воины братьев Антилоха и Фразимеда.
— Там кто-нибудь есть? – Стараясь перекричать повсеместную суматоху и панику, Ахилл подъехал ближе к командирам.
— Должны быть! – Глаза Фразимеда блестели азартом рыбака, подцепившего форель в деревенском ручье.
— Вас Идоменей ждет на другом конце города, у них проблемы, троянцы собрали ополчение и давят его отряд. – Бессовестно соврал герой.
— А вы? – Опешил Антилох.
— Нас маловато будет. Короче, хватит препираться, оставьте дворец, им займемся мы, и направляйтесь к Идоменею.
— Но… – начал было Фразимед, чувствуя, что из рук уплывает слава вместе с богатой добычей.
— Никаких но! – Грозно оборвал Ахилл.
Раздосадованные неудачей братья нехотя свернули штурм царских опочивален и направились на другой конец города.
— Ты зачем их отозвал? – Недоумевал Аякс.
— Там внутри живые люди! Царская семья! Хочешь посмотреть, как их вырежут?
— Их все равно вырежут. – Упорствовал гигант. – Оглянись, здесь кровавая баня, греки уничтожают все и вся.
— Их можно спасти! – Мотнул головой Ахилл. – Еще можно!
— Ты кретин! Когда братья прибудут к Идоменею, они очень сильно разозлятся, и тебе придется объясняться с Аганемноном.
— Нас к тому времени уже не будет, — бросил через плечо Ахилл, подъезжая к разбитым воротам царского дворца.
…Эвр совершал ночной облет прибрежных районов, и взгляд привлекли тысячи огоньков. «Как интересно», — подумал ветерок и устремился в сторону Трои. «Ух ты, здесь можно играть несколько суток, раздувая огоньки и перенося их с крыши на крышу». Эвр мгновенно занялся веселыми огоньками, играть с ними еще интереснее, чем разгонять облака…
Ожидание смерти хуже самой смерти. Обстановка в тронном зале накалялась с каждой секундой. Рубка ворот прекратилась, осажденные нервно оглядывались, куда мог переместиться враг?
Но враг и не думал перемещаться.
— Не стреляйте! Мы с миром! – Раздалось из-за дверей и в образовавшуюся щель просунулась голова, а затем и остальное тело Ахилла. Он поднял вверх ладони, демонстрируя свою безоружность. За ним в зал просочился Одиссей и повторил жест. Стоящий на улице Тимоха примерил лаз на свою тушку и решил остаться на месте, дабы не попасть в неловкое положение.
— Ахилл!? Одиссей!? – По залу прокатилась волна изумления.
— Стреляйте! – Завизжал Гелен.
— Заткнись! – Гектор ткнул прорицателя рукояткой меча в нос, не больно, но обидно. – Зачем вы пришли?
— Мы поможем вам выбраться отсюда. – Начал Ахилл.
— Почему? – Спросил царевич.
— Мы не палачи!
— Расскажи это вашим, которые бесчинствуют на улицах Трои.
— Они не наши, — выпалил Одиссей. – Резню в городе уже не остановить, но вас спасти еще можно. Не задавайте лишних вопросов, скоро сюда пребудет подкрепление, и тогда вам уже ничего не поможет.
— Мы проводим вас до городских ворот и дадим возможность уйти. – Продолжил Ахилл.
— С чего такое великодушие? – Гектор поигрывал фалангами пальцев на рукояти меча.
— Я не собираюсь подчиняться кровавому безумству Аганемнона и Менелая. – Сухо бросил Ахилл. – У вас осталось мало времени. Решайте!
Гектор обернулся к отцу, Приам кивнул.
— Мы идем! – Объявил царевич.
Ахилл и Одиссей с согласия бывших правителей Трои распахнули дверь тронного зала наружу.
Выбравшись на улицу, Приам упал на колени и заплакал: та Троя, которую он любил все эти годы, была вытоптана греческими оккупантами. Геката подошла к мужу и нежно обняла его за плечи. От душещипательного зрелища даже у видавших виды суровых мирмидонян Ахилла засвербило в носу.
Дорога от дворца до ворот была проложена в эту ночь заново, но вместо булыжников ее умостили трупами горожан, вместо факелов по обочинам горели жилые дома. Греки, как вулканическая лава, прокатились от ворот, уперлись в царские покои и растеклись по ночным закоулкам Трои.
Выжившие двигались маршем по главной улице, впереди шел отряд Энея, за ним царская семья, далее прислуга, замыкали шествие мирмидоняне. По флангам процессии трусила царская сотня.
Царю и его родне часть воинов Ахиллового отряда уступили своих лошадей (мирмидоняне отличались редкой дисциплиной, Ахилл сказал: «Надо спасти Приама и прочих», — значит надо. Ахилл сказал: «Отдайте лошадей», — отдали без лишних вопросов). Аякс, Одиссей и Ахилл ехали бок о бок с Гектором.
Вдруг темные закоулки опустошенного города озарились звонким кличем:
— РУБИ ИХ! – И навстречу процессии вылетел конный отряд. Впереди, грозно размахивая мечом, несся воин в троянской экипировке.
— Стой, Антенор! – Приам вскинул меч над головой. – Они наши союзники.
Всадник что-то крикнул своему отряду за спину и начал притормаживать:
— Повелитель, вы в плену!? Не бойтесь, мы отобьем вас.
— Мы не в плену, они помогают нам уйти?
— Они заставляют вас говорить такое?
— Нет! Смотри сюда, — Гектор продемонстрировал меч, — я вооружен. Мы не пленники.
— Как можно верить людям, стирающим Трою с лица земли?
— У нас нет выбора. – Вздохнул Приам. – Вели своему отряду присоединиться. За воротами нам потребуются лошади. Расскажи, Антенор, что твориться в других частях города? Как ты выбрался?
Антенор отдал распоряжения подчиненным и подъехал к царю, сзади подтянулись Аякс, Ахилл, Одиссей и Гектор. Воин бросил недоверчивый взгляд на греческую троицу, но Приам кивнул в лучших своих традициях, и Антенор начал:
— Во всем городе не осталось ни одного целого строения, все храмы осквернены, дома сожжены, люди вырезаны. Когда греки проникли в город, я поднял своих воинов и поспешил ко дворцу. Мы пробирались окольными путями и все же потеряли больше половины солдат. Но мы опоздали. Я думал, что вас взяли в плен, повелитель. Не зная, что делать, мы направились к воротам и вдруг увидели вас, идущих в окружении варваров. – Антенор оглянулся на мирмидонян. – Мы хотели отбить вас.
— Надо было в тыл бить, — усмехнулся Гектор. Одиссей озлобленно покосился на царевича: они его спасают, рискуя жизнью, а он, гад, советы раздает, куда лучше бить.
— Мне было не до стратегических построений. – Буркнул Антенор.
— Ворота. – Оборвал дискуссию Аякс.
— Вы свободны. – Стоя за Скейскими воротами, Ахилл снял с головы сверкающий шлем и протянул его Гектору. – Прими в знак уважения, великий воин.
Царевич принял дар из рук героя и потянулся к мечу, повисла нехорошая тишина, но Гектор вынул меч и вложил его в ладонь Ахилла:
— Прими и ты от меня дар, герой. Сей меч – подарок богов, страшная сила сокрыта в нем. Никто не сможет устоять перед его мощью – ни живой человек, ни нежить, ни боги.
— Вам пора. – Поторапливал Одиссей. – Давайте быстренько прощаться. – Он начал бегать и пожимать руки. – Прощай, Эней. Прощай, Антенор. Прощай, Парис, больше не воруй девок. Прощай, Гектор. Прощай, Приам.
Ахилл распорядился, чтобы мирмидоняне отдали оставшихся лошадей троянцам и повернулся к Приаму:
— Скачите, пока Агаенмнон не опомнился.
— Моя Троя, — вздохнул бывший царь.
— Нет больше Трои. – Приговорил Одиссей. – Найдите себе пригодное для жилья места и разбейте новый город, назовите его в честь меня, скажем, Одесса.
— Спасибо за помощь, — Гектор взлетел в седло и повел за собой остатки троянцев в новую жизнь.
— Мирмидоняне! Я отпускаю вас! – Обратился Ахилл к своим воинам. – Мы сотворили благое дело, но Аганемнон не простит нам этого.
— Мы не оставим тебя, командир, — зароптала толпа.
— Разойтись! – Грозно скомандовал Ахилл. – Если хоть одного поймают, лично спущусь в тартар и надеру задницу.
У Скейских ворот остались три одиноких фигуры. Троянцы ушли в новые земли, мирмидоняне на вольные хлеба, греческим войскам пока было не до них. Гарик посмотрел в небо и заорал во всю глотку:
— АФИНА! УСЛЫШЬ МЕНЯ! МЫ ДАРИМ ТЕБЕ ТРОЮ!!!
Тела героев заволокло туманом, и они начали растворяться в ночном, пахнущем гарью воздухе, пока не исчезли совсем. Там, где они стояли, осталась лежать пара черепашьих панцирей со странными веревками, похожими на шнурки.
…«Пожалуй, мне одному столько огоньков много будет, — подумал резвящийся Эвр, — стоит позвать братьев. Борей! Нот! Зефир!». Братья ветры играли с огнем двое суток, закручивая его в воронки и перебрасывая друг другу, заставляя его распаляться, пожирая за раз несколько домов или, наоборот, утихомиривая и любуясь тлеющими хижинами. Сумасшедшая игра озорных братьев продолжалась бы и дольше, но Троя внезапно кончилась, жечь больше стало нечего. Сгорело все, что могло сгореть. Пыл ветров к новой игрушке охладился и они переключились на кучевые облака и стаи чаек…