Глава 9.
Одиссей проворно наступил на ногу заговорившего Аякса, автоматически пресекая на корню попытки первого выразить свои эмоции. Друзья держали театральную паузу, одновременно оглядываясь по сторонам: они стояли в огромной трапезной зале на горе Олимп, стен у залы не было, потолка тоже, вместо пола – облака, стол… хм, назвать столом сию мебель, по крайней мере, неуместно – столище! Во главе неописуемого творения безумного зодчего на троне восседал громовержец вместе с женой Герой, рядом с ними самые почитаемые боги, в основном дети: Афина и Гермес, Афродита и Арес, Аполлон и Артемида. Некоторые места пустовали.
Гарик повертел головой и понял, что неплохо разбирается в местных покровителях всего и вся. С одной стороны, его прозорливость объяснялась знанием мифологии, с другой стороны, боги носили поверх расшитых «живых» туник накидки с золотой гравировкой собственного имени (крупными заглавными буквами), так что даже у слабо начитанного в области древнегреческой культуры и быта Тимохи было мало шансов перепутать Асклепия с Гименеем.
Недалеко от стола (на безопасном расстоянии, чтобы не схлопотать огрызком по лбу за бездарную игру) слух богов услаждали музыканты, их мелодии (еще более заунывные, чем нытье аганемноновского ансамбля) наводили на присутствующих беспричинную осеннюю тоску, рядом кривлялись хариты (как потом пояснил Гарик: «Не выделываются, как вошь на гребне, а танцуют!»). Роль официантов (периодически наполняя опустевшие кубки вином и нектаром и поднося горячие блюда и амброзию) исполняли нимфы, данаиды, вакханки, нереиды, лапифы и прочая нечеловекоподобная мелочь.
— Великие боги великой земли! Поприветствуйте героев, взявших трою! – Неожиданно для всех начал Зевс. – Виват!
— ВИВАТ! – Раздалось со всех сторон и боги великой земли опрокинули не менее великие кубки.
— Сегодня мы славим победителей! – Продолжил эгидодержавец. – Разделите с нами радость победы, — Зевс приглашающее махнул рукой в сторону трех свободных стульев, находящихся слишком близко (по мнению некоторых закоренелых консерваторов) к громовержцу (на то он и нужен – сан главного бога, чтобы в любой момент попирать любые устои, тучегонитель частенько прибегал к своему непоколебимому статусу).
— Но…- Начал было Гарик, пытаясь перевести разговор в нужное русло, уж больно хотелось поскорей оказаться дома, в теплой постельке.
— Никаких но! – Оборвал его властным тоном распорядитель банкета. – Сегодня вы наслаждаетесь своей победой на Олимпе среди бессмертных! Все вопросы будем решать завтра, аудиенция в моем кабинете после полудня, — Зевс снизил голос до заговорщицкого шепота, — я в курсе ваших проблем.
Гарик беззастенчиво посмотрел на Афину, богиня кивнула, подтверждая его мысли.
Друзья безропотно подчинились воле эгидодержавца и заняли предложенные места между Афиной и Гермесом, с другой стороны стола им улыбались златокудрый Аполлон, несравненная Артемида, вечно юная Геба, дальше разобрать было сложно, за Гермесом расположился воинствующий Арес вместе с женой Афродитой и сыном Эротом. Гарик попытался заглянуть за спину влюбляльщика, чтобы рассмотреть остальных присутствующих, но золотые крылья Эрота закрывали весь обзор.
Пиршество продолжалось и продолжалось, казалось, время на Олимпе не подчинялось всем существующим законам. Друзья налегали на нектар и амброзию, когда еще удастся насытиться пищей богов, Тимоха втихаря сцедил целый литр нектара в кожаную флягу. Боги выспрашивали у героев детали взятия Трои, интересовались другими битвами и новостями смертного мира, периодически к ним подходили бессмертные с другого конца стола уточнить какие-нибудь непонятные в их рассказе мелочи или просто пожать руку.
Несмотря на свои явные симпатии Трои, Аполлон и Артемида ясно дали понять, что не держат не героев зла. Несколько раз приходили за новыми подробностями Главк и Тритон (то ли до морских богов доходит медленнее, то ли их не очень уважают на Олимпе и не все рассказывают), засвидетельствовали свое почтение и музы, Эвтерпа даже позволила Тимохе поцеловать ее в ручку, при этом она смотрела на него очень и очень грустно, видимо, о чем-то догадывалась.
— Лови момент, — шепнул Гарик.
— Я стихи пишу…- начал Тимоха.
— Знаем, знаем, — вздохнули музы еще более грустно и исчезли.
Боги, кроме некоторых особо злопамятных экземпляров, приняли героев, как своих. Особо злопамятные набивали желудок, притворно улыбаясь, Афродита была вне себя от бешенства: как они посмели разрушить ее подшефный город, оскорбить и выгнать ее любимца Париса и подарить Трою Афине!!! Последнего она стерпеть не смогла, пришел ее черед действий. Афродита хищно улыбнулась, от звериного оскала у бога войны Ареса, успевшего изучить мимику своей суженой за время счастливого брака, по спине побежали мурашки, и он ожесточенно вгрызся в свиную лопатку.
Тем временем непринужденную дружескую атмосферу прервал звон тяжелой оплеухи: Гера дула на пальцы, Зевс держался за ухо.
— Нет, вы посмотрите на него, честные боги. – Негодовала хранительница очага. Пока жена отвернулась, громовержец все-таки успел схватить за задницу чернявую вакханку. – Все ему мало. За челядь принялся.
— Я никогда… – оправдывался Зевс.
— НИКОГДА!!! – Взревела Гера. – Ах, никогда!? А как же Латона!? – Аполлон и Артемида поперхнулись, опять досталось их любимой мамочке. – А Майя!? – поперхнулся Гермес. – А Мнемосина!? – Закашлялись все девять муз. – А Алкмена!? – был бы Геракл, тоже бы, наверно, кашлянул. – А Европа!? А Даная!? А Антиопа!? – Каждое имя сопровождалось звонкой оплеухой, Зевс, молча, прикрывался ладошками.
— Я, кажется, понял, откуда взялось слово «герой». – Шепнул друзьям Гарик. Мишок хохотнул.
— А я не понял. – Тимоха оторвался от чаши с амброзией, смутить его аппетит было чрезвычайно трудно даже семейным скандалом.
— Объясняю для тупых и толстых: герой – муж Геры.
Бесконечную вереницу женских имен и затрещин прервали два появившихся из ниоткуда бога. Один прихрамывал, вокруг второго крутились козлоногие твари, источая тошнотворный аромат.
— Сатиры, — пояснил Гарик, — вечные спутники Диониса.
— Кто второй? – Поинтересовался Мишок.
— Хромает, скорей всего, Гефест или Пан.
— Пан вон сидит, салаты жрет прямо из мисок. – Буркнул Тимоха, отложив в чемодан памяти обидную обзывалку про тупых и толстых.
— Значит Гефест.
Боги подошли ближе к трону, Гарик успел разглядеть имена пришельцев на плащах: Вакх и Вулкан, сторонник четкой логики впал в логический катарсис, древнеримские боги в древнегреческом пантеоне!? Это что-то новенькое!
— Мы не помешали? – Осведомился Вакх, разглядывая приготовившуюся для очередного удара Геру и обороняющегося Зевса.
— Ни капли, Дионис. С чем пожаловали? – Дзынь, на секунду отвлекся громовержец. – Дорогая хватит.
— Хватит!? Я только начала! А Семела!? – Замахнулась Гера.
— Мамку не трогайте. – Буркнул Дионис, Гера остановилась на полпути к уху мужа. – Померла ведь при родах.
— В римском пантеоне халтурка подвернулась, жертвы щедрые, — перевел разговор в другое русло бог с вышивкой «Вулкан».
— Там еще осталось. – Поддержал его Дионис.
— Очень вовремя. – Запыхавшийся Зевс сполз с трона. – Я с вами. Гефест, Дионис, ведите. Быстрее, быстрее ведите, — зашептал эгидодержавец, — пришибет, не ровен час.
Боги прошли к дальнему концу стола, Гарик успел заметить, как на зевсовой накидке золотая надпись «Зевс», сменилась на «Юпитер».
— Я с вами! – Крикнул Эрот, порываясь встать из-за стола.
— Сиди. – Афродита властно задержала сына и тихо добавила. – Ты мне нужен здесь.
— Все! Поехали, поехали. – Скомандовал Зевс, и трое богов растворились исчезли с Олимпа, мгновенно материализовавшись в римском пантеоне. Мало кто из богов мог пройти мимо халтуры с последующей халявой, а тут еще и Гера со своими претензиями, как говорится, сам Зевс велел…
***
Тимоха проснулся не от чувства голода, что настораживало уже само по себе. Он сел на ложе, предоставленном олимповским профсоюзом на ночь, помимо кровати каждый герой был наделен отдельной опочивальней. Гигант погладил себя по животу, (о, ужас!) есть не хотелось совсем, зато хотелось встать и идти. Куда? Не понимая своих желаний, но влекомый странными позывами Аякс направился к двери и вышел в просторный светлый коридор. Комнаты Гарика и Мишка должны были располагаться где-то поблизости, но он прошел мимо их дверей. Коридор был длинным, невероятным длинным, длиннее безумного обеденного стола, справа и слева мелькали двери без опознавательных знаков. Тимоха шел по коридору и вспоминал Штирлица.
Возле одной двери он притормозил и, повинуясь порыву сердца, ворвался внутрь. Герой оказался в уютной комнатке с мягким освящением, мягким ковром и мягкой мебелью. На мягком диване сидела мягкая женщина. На вид женщина действительно казалась мягкой, по габаритам она не уступала не только любимой Аллочке, но и самому Тимохе, полупрозрачные одежды подчеркивали излишнюю мягкость дамы в нескольких местах. Перед женщиной на прозрачном столике стояла ваза, наполненная пирожными всевозможных видов и вкусов. Тимоха перевел взгляд с женщины на тарелку со сладеньким и сглотнул, влечение отпустило.
— Я тебя не жрать позвала, — оборвала тетка его мысли мягким голосом.
Тимоха зажмурился и усилием воли заставил себя смотреть не на пирожные, а на хозяйку мягкой комнаты:
— Аякс, — представился он на всякий случай.
— В курсе, — буркнула тетка. – Я – Клепсидра, твоя муза.
— Как моя муза!? – Опешил Тимоха. – Музы они хрупкие, утонченные. – Он поневоле вспомнил вчерашний пир и милую Эвтерпу, протягивающую свою ручку для поцелуя (естественно Эвтерпа ничего не протягивала, а, наоборот, вырывалась из цепких нахальных лап Тимофея, но воображение рисовало другую картину). Развалившаяся на диване любительница сладкого никак не вязалась в тимохином сознании с точеными фигурками муз.
— Хамить не надо. – Рыкнула Клепсидра. – Какой поэт, такая и муза.
— Натурально?
— Фигурально!
— Извините.
— Будешь наглеть, уйду к Ахиллу. – Муза начла растворяться в воздухе.
***
Мишок заворочался во сне от внезапно нахлынувшего вдохновения, строчки скакали в голове, переплетаясь в дивные стихи. Нужно срочно записать:
Дышит лето мягким светом…
***
— Не надо, пожалуйста, — Тимоха в ужасе схватил тающую музу за руку. – Я больше не буду.
— То-то же, — Клепсидра материализовалась обратно, подошла к тарелке, цапнула самое большое кремовое пирожное и села на диван. Во время посадки она успела откусить большую половину лакомства и сейчас обиженно жевала.
***
Над тарелкой с винегретом.
Мишок удовлетворенно хрюкнул и заснул, вдохновение пропало.
***
— Эх, ты, другу таланта пожалел. – Пирожное исчезло за считанные секунды, и тетка, облизывая пальцы, принялась стыдить Тимофея. – Жмоты вы, смертные.
— Не жмот я. – Тимоха уставился в пол. В том, что он зажилил талант лучшему другу, а он его действительно зажилил, было стыдно признаться даже себе, а не то что этой наглой толстой музе.
— Я тебя по другому поводу позвала. – Сменила тему разговора Клепсидра. – Ко мне с утречка Каллиопа с Уранией забегали, говорят, ты жаловался на пире, что стихи корявые получаются, вдохновения вечно нет, помощи просил.
— Кто? Я? – Умение «включать дурака» в нужный момент русским выдается при рождении автоматически в качестве бонуса.
— Не прикидывайся! – Взревела муза. – Короче, будешь на меня стучать, уйду к Ахиллу.
— Не буду, — потупился Тимофей. – Больше не буду. Теперь у меня стихи начнут получаться?
— Внесу поправочку: стихи пишешь ты сам, исключительно собственными силами.
— А муза зачем?
— Я помогаю поймать вдохновение, нужное настроение и впасть в состояние написания. Вопросы есть?
— Тот стих после битвы я сам написал?
— Сам, сам.
— Я на вашу помощь в дальнейшем могу рассчитывать?
— Пока можешь. Мое увольнение по собственному желанию вчера отклонили.
Тимоха застыл с раскрытым ртом: его собственная муза хотела смыться! Вот сволочь толстоМузая.
— Че замолк? – Очередное пирожное отправилось прямым рейсом: тарелка – Клепсидра. – Ну если вопросов больше нет… тогда свободен. Беседу я с тобой провела, как старшие просили, так что имею право на заслуженный отдых.
Тимофей вышел за дверь в расстроенных чувствах: встреча с собственной музой, о которой мечтает каждый поэт, оказалась малоприятной.
***
— Кхе-кхе, — Гарик неловко переминался на пороге кабинета Зевса.
— Проходите, — громовержец оторвался от изучения мойровских таблиц и кивнул на возникшие перед столом стулья. – Присаживайтесь.
Троица дружно бухнулась на предложенные места. Эгидодержавец отложил рутину в сторонку и вперился острым взглядом во всех троих одновременно (не пытайтесь повторить дома с детьми, так умеют только боги).
— Мы по делу, — начал Гарик.
— Знаю я ваши дела. – Отмахнулся тучегонитель. – Домой, поди, хотите, в свой мир.
Троица синхронно кивнула.
— Так и быть, отправлю вас обратно, тем более дочурка Афинушка моя любимая за вас просила.
Друзья засияли.
— Но перед этим придется вам сослужить мне одну службу.
Сияние прекратилось.
— Какую службу? – Осторожненько осведомился Гарик.
— Пустячную. Нужно в Тартар смотаться и у Аида мой золотой венец отобрать, выкупить, выкрасть, короче, любым способом вернуть на законное место, — Зевс похлопал себя по макушке. – Согласны?
Поскольку других возможностей отправиться домой на горизонте в ближайшем будущем не мерещилось, друзья вынужденно кивнули.
— Вот и ладушки, — обрадовался главный бог.
— Когда начинать? – Тяжко вздохнул Мишок.
— Прямо сейчас. Чего тянуть, отоспаться вы успели, позавтракать тоже, кое-кто даже в гости к дамочкам забегал, — Зевс выразительно уставился на Тимофея, Мишок и Гарик последовали примеру громовержца.
— Не к дамочкам, а к музе, — поправил гигант. — Потом расскажу, — буркнул он друзьям. Свое утреннее похождение он пока держал от товарищей в секрете, не хотелось признавать существование Клепсидры (толстой ленивой сладкоежки, бррр) даже мысленно, не то что вслух.
— Слава бо… Зевсу, — облегченно выдохнул Гарик, — я уже начал за твое здоровье волноваться, представляешь, если бы Аллочка узнала!
Тимоха представил и поежился.
— Я отправлю вас прямиком во дворец Аида, дальше действуйте самостоятельно.
— Как Аид венец получил? – Мишок старался вызнать как можно больше деталей предстоящей операции.
— Выкрал.
— Взял и выкрал? Просто так? – Прищурился Гарик.
— Вообще-то я у него колокольчик золотой отобрал, — смутился Зевс, — но это никакой роли не играет! Аид царствует в тартаре, значит по сути своей – личность темная. Как ни крути, он виноват.
— В чем?
— Во всем! – Отрезал громовержец. – Я не понял, вы домой хотите или нет? Будете дальше полемику разводить?
— А нельзя обратно махнуться, колокольчик на венец? – Предложил простой выход Тимоха.
— Нельзя. Во-первых, мне по чину не положено к нему на поклон идти, а он самолично на Олимп не явится…
— Почему?
— Потому что, во-вторых, я этому засранцу минотавра в тартар скинул, пущай порезвиться зверюшка. Аид теперь не то что на Олимп, из дворца высунуться боится.
— Ясно, — Гарик сдержанно вздохнул, не боги, а дети.
— И последнее, — Зевс в очередной пристально уставился на Тимоху, гигант заерзал на стуле. – Кое-кто вчера на пире сцедил флягу нектара.
— Оно само, — выпалил Тимоха (преподаватели информатики знают что фраза «Оно само», следующий за ней тоскливый взгляд детских глаз и зависший компьютер случаются едва ли не чаще, чем «Здравствуйте»).
— Успокойся, обратно не отберу, предупредить хочу. Для богов нектар – напиток, для смертных – живая вода, излечивает любые раны, как телесные так и душевные, берегите флягу.
После уточнения Гариком еще нескольких мелких деталей (расположение комнат в аидовом дворце, наличие черных выходов, состав семьи обвиняемого, привычки и повадки) и проведения окончательно инструктажа Зевс еще раз получил согласие на участие в операции по возвращению реликвии всех членов отряда и хлопнул в ладоши. Троица мгновенно растворилась в воздухе и так же мгновенно материализовалась где-то далеко в подземном царстве мрачного Аида, в тартаре.
***
Афродита мерила комнату шагами, вбивая каждый, как сваю, от летящей походки не осталось и следа. Волосы богини любви развевались при каждом движении и переплетались между собой, превращая прекрасную Афродиту в помесь Эриннии с бабой Ягой. Арес, пытаясь избежать гнева супруги, забился с самый дальний конец комнаты. Бог войны дрожал и трясся, но не переставал помышлять о побеге. Выбрать удобный момент и кинуться в дверной проем, а потом бежать, бежать без оглядки, не оборачиваясь, бежать на самую дальнюю заставу в римский пантеон, там война с галлами, там спокойнее.
— Они у меня попляшут, ой, попляшут, — приговаривала Афродита, мечась загнанным тигром, — я им устрою смертную жизнь и смертную смерть! Как они посмели подарить Трою этой… Афине. МОЮ ТРОЮ!!!
Дверь комнаты приоткрылась, и в небольшую щелку просочился упитанный Эрот.
— Наконец-то, — обрадовано взвыла богиня любви, — рассказывай, сынок.
— Дед назначил им аудиенцию в своем кабинете.
— Ты попал внутрь?
Губы карапуза расплылись в ехидной улыбке:
— Еще бы. У меня талант оставаться незамеченным. Он обещал отправить смертных куда-то обратно взамен на выполнение поручения.
— Какого поручения? – Теряла терпение любящая мать.
— Они должны забрать у Аида золотой венец и вернуть деду.
— Прекрасно! Это все?
— Да, все.
— Молодец, сынок. Не в папашу пошел, — Афродита бросила презрительный взгляд в угол, где прятался Арес, но мужа там уже не было. – Убег, трус. – Она вновь перевела взгляд на Эрота. – Вот что, сынок, я отправлю тебя в тартар. Сделай так, чтобы смертные никогда не вернулись обратно.
— Сделаю, мама.
Богиня любви хлопнула в ладоши, и Эрот растворился белесым облачком. Появление крылатого карапуза с забавным луком в сердце тронного зала аидового дворца осталось незамеченным для всех присутствующих, Эрот всегда умел качественно отвести глаза от своей персоны.