Часть V
В четыре часа я уже сидел на лавочке напротив ее подъезда. Древняя, покосившаяся, деревянная лавочка, выкрашенная грязно-зеленой краской, металлический заборчик, ограждающий территорию детского сада за спиной, огромные старые тополя вдоль… В тот момент для меня на всей земле не было места желанней. Непонятно только было, куда девать руки и ноги, ставшие вдруг лишними. Принять независимую позу, опершись локтями на спинку лавочки, закинув нога на ногу, не представлялось возможным в связи с отсутствием спинки, как таковой… Хотелось выглядеть этаким опытным ловеласом с равнодушно-надменным лицом, для которого это свидание — просто ежедневная рутина, но мне казалось, что такая гримаса на моей круглой физиономии будет выглядеть неубедительно. Да и потом…, а вдруг она обидится?
В общем, пока я терзался, выбирая позу и выражение лица, распахнулась дверь, и из нее выпорхнула ОНА. Я как сидел, так и остался…. Боже мой! Куда девалась утренняя школьница с задорными хвостиками на голове, со сверкающими озорными глазами, немного нескладная и похожая на веселого кузнечика? Я растерянно моргал глазами…. Передо мной стояла потрясающе красивая, юная и уверенная в себе… женщина. Распущенные волосы, пушистая челка, волной ниспадающая на таинственно мерцающие, смеющиеся, зеленые глаза, испытывающий взгляд, легкая полуулыбка на влажно поблескивающих губах, дерзко расправленные плечи, высоко поднятый подбородок. Вся ее победительная поза говорила: «Смотри, какая я! Нравлюсь? Ну вот, то-то же!»
— Все! Я пропал! – сердце дало перебой и, сделав паузу, неуверенно забилось опять.
— Сидишь… – констатировала она факт.
— Ага… — я сглотнул слюну и, еще не придя в себя, сделал робкую попытку встать. Ноги чувствовали себя неуверенно, но, в конце концов, мне все же удалось принять вертикальное положение. Рукам никакого занятия не нашлось, потому я просто оставил их висеть вдоль тела. Она, видимо, довольная произведенным эффектом танцующей походкой приблизилась ко мне и игриво подхватила меня под руку.
— Решила добить… – понял я, но не имея ни сил ни желания сопротивляться, как зачарованный, поплелся рядом, с трудом пытаясь восстановить координацию движений.
Сейчас я даже не вспомню дорогу, по которой мы шли к кинотеатру. Весь переполненный новыми, неожиданными для меня впечатлениями и ощущениями я напряженно старался не пропустить никакую преграду у нас на пути, будь то бордюр, скамейка или дерево, которые внезапно появлялись из тумана, застилающего мое сознание, и норовили причинить нам вред.
Процесс прогулок «под ручку» с девушками был мне незнаком, и, не зная, как надо себя вести в этом случае, я отчаянно прижимал ее руку локтем к себе, потея и нервничая. Надо отдать должное ее терпению и такту, она продержалась, не отнимая у меня руки, до самого входа в кинозал. Хотя, пропустив ее в дверях вперед, я заметил, как она вращает кистью, пытаясь восстановить нарушенное кровообращение.
Очевидно, по дороге мы о чем-то говорили, поскольку я помню ее голос, наполненный какими-то интимными бархатными интонациями, явно предназначавшимися именно мне, но вот о чем мы говорили, вспомнить не удавалось.
Выбор фильма был достаточно странный. Это была двухсерийная лента «Преступление и наказание» с Тараторкиным и Смоктуновским в главных ролях. Но для меня это не имело никакого значения. Я бы пошел даже на оперу Верди «Аида» на итальянском языке, буде ОНА бы меня пригласила.
Фильм для меня закончился в самом начале, сразу после того, как она ловко просунув руку мне под мышку, положила теплую ладошку на кисть моей руки и, слегка наклонившись в мою сторону, прижалась ко мне плечом. Ни вспышки света на экране ни громкие звуки из динамиков уже не могли вырвать меня из волшебного мира грез. И лишь однажды, когда она отчаянно стиснула мои пальцы, я, очнувшись, увидел топор, опускающийся на желтый затылок старухи, покрытый редкими, стянутыми в жидкий хвост седыми волосами. Я успокаивающе взял ее руку в свои ладони… и опять отключился.
После фильма мы гуляли по вечернему городу. Я, сделав правильные выводы из своих наблюдений, уже не зажимал изо всех сил ее руку у себя под мышкой. Мы болтали ни о чем, смеялись и я был на седьмом небе, лишь изредка вспоминая о том, что приближается час «Х», после наступления которого, в случае моего отсутствия дома, меня ждут суровые санкции. Но даже угроза распятия вверх ногами на кресте не заставила бы меня прервать этот волшебный вечер. К сожалению, все хорошее когда-нибудь заканчивается… Закончился и этот, такой счастливый для меня день.
В розовом тумане, пронизанном золотыми лучами, осыпанный ласками судьбы я провел три дня. Друзья недоумевали, глядя на мою блаженно-глупую физиономию, но я молчал, как «рыба об лёд», ничего не объясняя, боясь разрушить волшебство. Но оказывается, мое участие для этого и не требовалось….
На третий день, выйдя из класса на перемене, я увидел ЕЕ, стоящей рядом с каким-то десятиклассником, который, склонившись и слегка приобняв ее за талию, что-то нежно шептал ей на ушко. Я задохнулся от неожиданности, словно получил удар под дых. Она негромко как-то по-особенному смеялась. Мое появление не осталось незамеченным, но и ничего не изменило. Я только заметил победные огоньки во взгляде, брошенном в мою сторону. На деревянных ногах я зашел в класс, взял портфель и, ничего вокруг не замечая, отправился домой. Мой мир, с таким трудом созданный, обрушился на мою голову, и я был погребен под его обломками…
Впоследствии я понял, ей мало было просто выиграть раунд. Ей надо было обязательно выиграть его с разгромным счетом. Желательно так, чтобы противник больше уже никогда не поднялся. Она прекрасно осознавала, как можно использовать все эти женские приемчики, после которых только и остается, что хватать воздух широко открытым ртом. Она не признавала промежуточных результатов, только полная и безоговорочная победа! Противник, жалко дергая ногами, лежит в луже крови, испуская последний предсмертный вздох…