Глава 3.
Месяц спустя.
…Заседание в Одиссевском шатре, посвященное поимке лазутчика Долона и добытых из него сведений, продолжалось второй час.
— Значит так, повторяю для тупых. – Одиссей обвел взглядом присутствующих и остановился на Ахилле. – Пока наши основные силы проводят отвлекающий маневр, активно отвечая на огонь противника, сверхсекретный отряд разведчиков пробирается на вражескую территорию и, пользуясь всеобщим замешательством, похищает царя Реса. Оставленные без предводителя Фракийцы впадают в психологический штопор (времени на перевыборы у них не будет), что дает нам возможность на проведение масштабного контрнаступления. Все понятно?
В полной тишине в очередной раз удовлетворенно кивнули Аганемнон и Менелай.
— Отвлекающим маневром руководят главнокомандующие греческих войск. В группу захвата входят, — Одиссей пристально вглядывался в полные отчаяния глаза Ахилла, — Аякс, Диомед, Тевкр и я! ВСЕ!
— А я? – Один и тот же (пятый по счету) вопрос Ахилла снова застал присутствующих врасплох. – А я? – для убедительности, чуть не плача, повторил герой.
— Ты остаешься в штабе на… всякий непредвиденный случай.
— Но… но… какой может быть случай?
— Всякий! – Настойчиво повторил Одиссей. – Если никто не против, предлагаю немедленно приступить к выполнению операции. – На последнем слове Одиссей осекся, осознав, что фактически отдает прямой приказ царям. Но нахождение удачного решения, призванного послужить ключом к избавлению от всеобщей неразберихи (естественно в случае качественно произведенной операции по похищению чужого царя), поселившейся в последнее время в стане, спустило герою выходку с рук.
— Ты не можешь меня оставить, — Ахилл подошел вплотную к Одиссею. – Это нечестно. Вы, значит, развлекаться будете, а я в штабе сидеть?
— Мишок, не дури. Ты своим черепашьем шарканьем всю операцию нам сорвешь.
— Я их сниму.
— И я о том же. Сначала ты сандалетки в шатре положишь, а потом мы тебя с прострелянной или проколотой пяткой. Не дури. Останься по-хорошему, Христом Богом прошу, в смысле Зевсом Громовержцем заклинаю.
— Да идите вы, куда хотите, — Ахилл обиженно надул губы, еще бы одним сплошное развлечение с приключениями, ночными вылазками, похищениям царей, а другим шиш с маслом оливковым.
— Вот и ладушки. Спец отряд, — Гарик повысил голос. – Даю полчаса на экипировку, сбор у моего шатра в установленное время. Все свободны.
Герои по одному потянулись к выходу. Последним уходил Аякс, на секунду он задержался у полога шатра, повернулся к Ахиллу и елейным голоском произнес:
— Береги пятки!
***
Под бдительным взором богини Селены вооруженные до зубов спецназовцы тихой рысью скользили к Сигейонским горам, незаметность отряда во сто крат увеличивали «изобретенные» Одиссеем маскхалаты песчаного цвета.
Произведенный двадцатью минутами ранее арт-обстрел в ответ на ленивое постреливание Троянцев привел к ожидаемому результату: основные силы противника переместились в центр и на правый фланг боевых действий, чего и добивались греки. Беспечно оголенный врагами левый фланг превратился в проходной двор.
Бойцы группы захвата бесшумно взлетели по крутой насыпи вала и приземлились на вражеской стороне. В троянском лагере царили суматоха и беспорядок. Командиры в срочном порядке пытались стянуть основные силы к центру и правому флангу (правому для греков), по ходу дела пытаясь выстраивать боевые порядки и координировать действия отдельных групп. Армии, разбуженная внезапной атакой, находилась в состоянии броуновского движения: все куда-то бегут, командиры что-то при этом кричат, но общий результат – ноль. Некоторые, особо нерасторопные, воины выбегали из шатров, не успев толком одеться. Там и сям просвечивали непокрытые броней торсы, ноги, иногда ягодицы. О лучшем прикрытии диверсантских действий нельзя было и мечтать.
Ориентируясь на сведения, полученные от разговорившегося Долона, отряд пробирался сквозь панику к небольшой рощице; на ее окраине должен был находиться шатер Реса.
— Гре…! – троянец, опознавший греков, замер на полуслове, рефлекторно схватившись за горло, из которого бил фонтан крови. Диомед, ругнувшись, достал второй метательный нож. Рвотные позывы Аякса и Одиссея требовали выхода, до текущего момента друзья ни разу не видели настоящих убийств (битву с низшими можно исключить, язык не поворачивается назвать истребление нечисти убийством). Хотя затея с похищением несла в себе кровавый оттенок, все надеялись обойтись без случайных жертв. Застрявший в ненужное время в ненужном месте горе-вояка сам себе подписал смертный приговор.
— Вся конспирация насмарку. – Сквозь зубы процедил Диомед.
— Не мог оглушить? – Тошнота оставила Гарика, дав возможность возобладать его мозгом строгой логике и здравому смыслу. – Зачем людей резать? – Вопрос был риторическим, Гарик прекрасно понимал, что у Диомеда не было других возможностей прервать раскрывающий их присутствие вопль нерадивого троянца, но от оправданий жестоких мер на душе легче не становилось.
— Пора отваливать. Если труп найдут, такой шухер поднимется. – Оклемался от увиденного и Тимофей.
— Нужно избавиться от трупа. – Подал голос Тевкр. – Закопаем его.
— У нас мало времени. – Отрезал Одиссей.
— Тогда затащим в ближайший шатер, и пусть там валяется, пока хозяева жилья воюют, всяко лучше, чем оставлять его гнить на песке.
Завернув труп в маскхалат, Диомед и Аякс взяли его в подмышки и поволокли к выбранному последнему пристанищу. Одиссей и Тевкр шествовали рядом, зыркая по сторонам. Греки беспрепятственно добрались до шатра, бухнули тушу в дальний конец жилища и завалили попавшимся под руку тряпьем. Запачканный кровью маскхалат Диомед, ворча, забрал обратно. Операция оказалась на грани срыва, но об отмене не могло быть и речи.
Группа захвата маленькими перебежками приближалась к заветной роще; по правую руку в свете факелов поблескивал высокий купол царского шатра. В отличие от остального сумасшедшего лагеря, стан фракийцев безмолвствовал. Союзники троянцев, развернувшие сотни шатров возле рощи, бездействовали. Как и предполагали греки, троянцы пытались справиться с обстрелом своими силами, давая возможность передохнуть только что прибывшему подкреплению.
Фракийцы, разбуженные ночной кавалькадой, повыскакивали было на помощь троянцам, но руководство быстро осадило вдохновенные порывы подопечных. Разгоряченные фракийские воины некоторое время наблюдали издалека за ходом боевых действий, периодически даже делая ставки на победителя в отдельных схватках (естественно в тайне от своих командиров), затем потеха завязла во всеобщей зевоте и бойцы, повинуясь отданному ранее приказу, разошлись по шатрам.
Царепохитители молча осматривали лагерь троянских союзников; убежденные в своей безопасности фракийцы не выставляли на ночь караул у царского шатра, а зря…
Все остальное произошло быстро и слаженно: пробежка, присели, пробежка, прыжок, пригнулись, легли, два налево, два направо, пробежка, отдышались, взрезали ткань царского шатра: «Здравствуй, Рес!». (Гарику невольно вспомнилась веселая песенка про танцы: «Две шаги налево, две шаги направо, шаг назад и поворот».)
Рес, сладко посапывая, возлежал на белоснежных простынях в объятиях трех наложниц. Бойцы отряда за одно мгновение оценили ситуацию, и через три секунды на дорогих покрывалах сидело четверо крепко связанных по рукам и ногам человек. Царь спросонья непонимающе хлопал заплывшими жиром глазками и мычал сквозь тряпичный кляп.
Одиссей взял Диомеда за локоть и отвел в дальний конец шатра:
— Как будем уходить? – План похищения царя был тщательно проработан только в области обстрельных маневров и частично в области проникновения в троянский лагерь. Многие проблемы решались по ходу дела. Сейчас острейшим образом возникла задача отхода с дополнительной нагрузкой; оставлять наложниц в шатре нельзя, убивать – не хочется.
Немного пошушукавшись, герои разошлись: Одиссей направился к плененным, а Диомед промчался через весь шатер и, бросив остальным: «Ждите, я все сделаю», нырнул под полог.
Рассекая ночной воздух, под остекленевшие взгляды и открытые рты одиноко-запоздалых троянцев по лагерю неслась четверка лошадей. Всадники неистово подгоняли летящих коней, помимо наездника через круп каждой лошади был перекинут сверток, размером с человека. Квартет летел сквозь ночную мглу, не давая возможности опомнится случайным очевидцам; на царь-неперов шла охота.
Когда Диомед вернулся в шатер Реса, на улице у коновязи их уже ждала четверка лошадей. На все вопросы, где он их взял, Диомед отмахивался (воровство было ниже уровня героя, а то, что он украл скотину, ни у кого сомнений не вызывало).
Воины быстро свернули «захваченные реликвии» до тюкообразного состояния и перекинули поклажу через крупы лошадей. Относительно щуплым (на фоне гиганта Аякса и отнюдь не лилипута Диомеда) Тевкру и Одиссею пришлось тяжелее второй половины квартета. Пристраивая дорогую ношу к лошадиному крупу, Гарик благодарил всех ему известных греческих богов, что не отказывался лишний раз от прогулок верхом вместе с друзьями. Настал момент, когда пришлось звать на помощь всю свою выучку.
После того, как лошади снялись с места и во весь опор помчались в сторону песчаной насыпи, прошло несколько минут. Позади раздались отчаянные вопли очнувшихся фракийцев…
Греки нещадно гнали лошадей, быстрее, быстрее, быстрееее. За спинами стали видны клубы пыли, поднимаемые многочисленным отрядом фракийцев. В голове вертится дурацкая мелодия, главная тема из «Неуловимых мстителей»: «Погоня, погоня, погоня, погоня в горячей крови». Одиссея прошиб холодный пот: их лошади с двойным грузом ползут, как улитки. «НО! Но, родимая!» — он остервенело пришпорил взмыленное животное. Впереди вал, нужно продержаться, пять минут, каких-то пять минут. Погоня настигает слишком быстро, не успеть… «Прощай, Аллочка!».
Вот оно, совсем близко, заветное подножие песчаного вала, впереди высокая стена, на преодоление которой уйдет слишком много времени и сил, позади погоня. Греки отчаянно рванули вверх по валу — бесполезно, кони съезжали по крутой насыпи как малыши с ледяной горы. В Тимохе вновь неожиданно проснулся поэт:
Впереди стена,
Позади война.
Не жил ни хрена!
Смейся, сатана.
— Хорошо сказано, правдиво, — пошутил Одиссей.
— Если и суждено умереть в расцвете сил, — Диомед обнажил посверкивающий в лунном свете клинок, — то лично я свою жизнь предпочитаю продать подороже.
Встретить врага лицом к лицу и умереть в неравной схватке за правое дело и царское тело – это ли не счастье для воина? Но счастью не суждено было сбыться, по крайней мере, на этот раз…
Когда все участники авантюры мысленно попрощались с жизнью и поприветствовали почивших родственников, дескать, скоро свидимся, случилось чудо. С защитного вала сбегали, слетали и съезжали на копчиках, озаряя окрестности витиеватыми выражениями о маме Зевса, родные греки.
— Одиссей! Аякс! – Знакомый голос приближался сверху, стремительно пикируя на дружеские головы.
— Ахилл!? Тебе же сказали в шатре сидеть! Смерти ищешь? – Несмотря на раздраженный тон, Гарик был несказанно рад увидеть старого друга, да еще и с подмогой. Он громагласно поблагодарил богиню удачи Тюхэ и втихаря перекрестился по славянскому обычаю.
Греки разделились на два неравных отряда: одни с высокой скоростью транспортировали Реса и наложниц вверх по валу, другие прикрывали мобильную группу густым обстрелом с вершины насыпи.
Изрядно поредевшее фракийское освободительное движение было остановлено в считанных метрах от земляной стены. Несмотря на град стрел (в том числе и огненных), несмотря на потери, фракийцы до последнего момента пробивались к своему предводителю. Из многочисленного отряда осталась горстка самых живучих воинов, бойцы потоптались у подножия вала и, несолоно хлебавши, развернули коней обратно. ЦАРЬ ЗАХВАЧЕН! Нужно предпринимать ответные меры…
***
Аганемнон брезгливо осмотрел потускневшего Реса. Запылившаяся ночная рубашка, оставленные впопыхах сандалии вкупе с невообразимой прической и веникоподобной бородой производили жалкое впечатление. На самого Реса внешний вид не коим образом не повлиял: он держался по-царски, гордо выпрямив спину и зыркая на Аганемнона с Менелаем ненавидящим взором.
— Эх, Рес, Рес. – Покачал головой Аганемнон. – Что ж ты, сучье отродье, супротив нас попер? Забыл про пакт о фракийском невмешательстве? Неужели, Приам расщедрился? Сколько он тебе обещал? Пуд золота? Два? Десять?
— Радуйтесь, потомки шакалов. Веселитесь, пока есть время. Завтра мое войско сотрет с лица земли ваш грязный лагерь. Тьфу.
Менелай, молча, вытер оплеванную щеку и заехал Ресу под дых, от чего тот согнулся пополам:
— Увести! Посадить под арест! Глаз с него не спускать, кто хоть один глаз спустит, я самоличного с того шкуру спущу!
Два дюжих воина схватили брыкающегося предводителя фракийцев под белы рученьки и, не воздавая должного уважения к царственной особе, потащили через пол-лагеря к карцеру-землянке.
— Этой ночью мы здорово разозлили и троянцев и фракийцев, брат.
— Эта ночь – первый шаг к падению Трои, Менелай.
Цари перешли на шепот. Стоявшие рядом герои демонстративно отвернулись, стараясь не подслушивать шушуканье.
Аганемнон поднял руку вверх, жест означал окончание обсуждения вопроса, и хорошо поставленным командным голосом вынес вердикт:
— Одиссей, Диомед, Ахилл, Аякс, Антилох и Тевкр даю вам час на приведение себя в порядок и отдых. Через час всем перечисленным быть в моем шатре. Патрокл, забери наложниц и разговори их, ты должен узнать все, что знают они, — Аганемнон хищно осклабился, — любым способом.
Девушки, увидев, как сверкнули масляные глазенки Патрокла, побледнели.
— Рес, поди, поосведомленнее своих наложниц, — еле слышно вздохнул Тимоха
Слышавший вздох, Гарик повернулся к нему и зашептал в ухо:
— Наложницы и шуты – это самые осведомленные слои дворцовой жизни, порой, они знают больше, чем сами правители. А развязывать язык царю – гиблое дело. Их с детства учат, как сквозь пытки проходить, честь – превыше всего.
— Понятно.
Менелай поднял руки на головой, звонко хлопнул в ладоши:
— Всем разойтись! – и направился вслед за удаляющимся братом.
***
Военный совет начался точно в оговоренное время. Гнетущая тишина, царившая в Аганемнонских покоях, раскаляла воздух, наполненный мрачными мыслями героев, добела. Когда за стол уселись пришедшие последними Диомед и Тевкр, Аганемнон поднялся и сухо произнес:
— Великие герои Греции, воины, братья, наступают тяжелые времена битв и потерь. Действительность требует от нас решительных действий, но мы не можем рваться в бой, сломя голову. Наша цель – Троя…
— Кх, — негромко кашлянул Менелай.
— И, конечно, Прекрасная Елена, — быстро поправился Аганемнон. – Сегодняшний совет должен определить нашу дальнейшую судьбу. Каждому из вас я дам слово. Патрокл.
— Наложницы рассказали, что к троянскому лагерю движутся еще две союзнические армии: амазонки под предводительством Пенфесилии и эфиопы. Они должны прибыть к новой луне.
По залу прокатилась волна сдавленных вздохов.
— Антилох.
— В битве «на расстоянии» наши потери оказались ничтожно малы: трое убиты, одиннадцать тяжело ранены, четверо из них вряд ли доживут до утра, семнадцать легких ранений.
По залу прокатилась волна одобрения.
— Мы отделались легкой ценой, но для армии важен каждый солдат, каждая жизнь. Почтим память погибших. – Ответил Аганемнон и приказал разлить вино по кубкам. Пили не чокаясь. — Ахилл.
— Меня терзает множество мыслей, я передам право слова мудрецу Одиссею.
— Говори, Одиссей.
— Давайте рассуждать логически. Численность троянцев высока, около тридцати тысяч копий плюс фракийский отряд. Через несколько дней их ряды пополняться новыми силами. Но у нас есть козырный туз в рукаве – Рес.
— Как он сказал «жирный с пузом»? – Переспросил шепотом Патрокл у Тевкра.
— Отстань, дай послушать.
— Мы должны, нейтрализовав фракийцев, навязать троянцам битву до подхода остальных союзников. – Гарик чувствовал себя вершителем людских судеб, да что там, творцом истории.
— Нейтрализуешь их, как же, – Выступил Диомед. — Фракийцы – великие воины, они за царя жизнь отдадут, все до единого.
— Вот и прекрасно. Мы поставим Реса, ЖИВОГО РЕСА, на самое видное место с ножом к горлу. У кого из фракийцев хватит смелости стать убийцей своего собственного царя?
Аудитория, уставившись на Одиссея, шокировано молчала; еще бы, так гениально разыграть партию с Ресом.
— Одиссей – ты воистину величайший мудрец, — Диомед приложил руку к своей голове в знак уважения.
— Нам все равно не выиграть в этой схватке. – Сокрушенно покачал головой Тевкр. – Слишком много сил уйдет на преодоление вала, на битву не останется.
— Кто сказал, что вал будет стоять в день битвы? – Улыбнулся Одиссей. – До прихода амазонок и эфиопов еще есть время.
— Даже если мы победим, — настаивал на своем Тевкр, — ряды троянцев вновь пополнятся, а мы к тому времени будем обескровлены.
— Вряд ли амазонки и эфиопы присоединяться к разгромленной армии, а в том, что она будет разгромлена, я не сомневаюсь.
Аганемнон хлопнул в ладоши и подвел итог дебатам:
— Начиная с текущего момента, мы готовимся к великой битве. Я думаю, вал сравняют с землей за три дня. На рассвете четвертого. Кто-нибудь еще хочет высказаться?
Молчание.
— Аякс?
— Полностью согласен с Одиссеем.
— Хорошо. Все свободны, Одиссей, останься.
Возвращаясь к шатрам, Аякс и Ахилл еле передвигали ноги от накопившейся за тяжелый день усталости:
— Мишок, спасибо тебе, спас нас от смерти, — Тимоха неловко переминался с ноги на ногу у входа в Ахиллов шатер.
— Друзья, есть друзья. Всегда пожалуйста.
— Как ты узнал, где мы будем возвращаться. Вал-то длинный.
— Когда вы ушли, я сначала кипятился, что вы меня оставили, а затем успокоился и расставил поисковиков через каждую сотню метров на вершине вала. Все-таки Гарик оказался прав, не взяв меня на дело.
— Спасибо, еще раз, — Тимоха крепко пожал дружескую ладонь и, развернувшись, исчез в складках шатра.
Мишок вошел внутрь своих покоев и, не раздеваясь, уронил тяжелую голову на солдатскую подушку. Сон пришел сразу.
…Богиня Селена ощупывала морское побережье тонкими лучиками. Ночь – ее время, ночь ей подвластна, она одна решает, с кем ночь будет ласковой и нежной, а с кем, злой и беспощадной; кого укрыть в ночной мгле, а кого озарить лунным светом. Увидев крадущихся по греческой части побережья фракийцев, Селена в предвкушении захватывающего зрелища укутала луну в теплые облака и пригасила особо яркие звезды. Армия хочет вернуть предводителя, сегодня будет на что посмотреть.
Озорник Эвр несся над гладкой поверхностью моря, когда луна сама собой укрылась в облаках. «Что может сравниться с негой облаков, растворяющихся под моим дуновением» — спросил себя стремительный Эвр и рванул ввысь.
Через считанные секунды стан греков залился ярким лунным светом, обнажая не успевших скрыться Фракийцев. Крик часовых, свист спущенной тетивы, несколько звонких металлических ударов, треск поддавшихся щитов, сдавленные стоны и снова ночная тишь. Попытка спасти царя провалилась.
Селена с укоризной посмотрела на проказника Эвра, оголившего луну. Эвр пожал плечами и вихрем, вводя полуночных птиц в штопор, умчался вниз. Богиня снисходительно вздохнула, она простит этого несносного мальчишку, ночь и без потерянного зрелища была насыщена приключениями…