Глава 8.
Утро Зевса началось как обычно, ближе к полудню. Громовержец приподнялся на своем ложе и, нащупав ногами пушистые тапочки, сладко потянулся. Зевок отозвался вчерашним перегаром. Глава всех богов запустил пальцы в спутанную седую шевелюру и почесал макушку, голова загудела смертным похмельем. «Старею, — подумал Зевс и мысленно ухмыльнулся своей шутке. – Надо б ополоснуться». Громовержец щелкнул пальцами и тут же очутился на лоне дикой природы: разноцветные бабочки, пушистые безобидные лемуры, мягкая, словно облако, изумрудная трава и небольшой водопадик. Зевс давно облюбовал этот экзотический уголок вдали от Олимпа, тишина и уединение, сращение с матерью природой – что еще нужно всемогущему богу для полного счастья?
Покончив с водными процедурами, свежий, чистый и бодрый, он вернулся в спальню. Настало время завтрака, выходить в общий трапезный зал было лень, да и вряд ли там успели прибраться после вчерашнего кутежа, поэтому Зевс позвонил в золотой колокольчик (нагло отобранный у Аида), и в спальню с подносом в руках вошли две прекрасные нимфы (еще более нагло отобранные у Артемиды). Вообще-то он сам мог состряпать любой завтрак одним щелчком пальцев, но положение бога обязывало иметь при себе большой штат прислуги и активно ее использовать. Полупрозрачные короткие туники покачивались в такт соблазнительной походке обеих девушек, периодически оголяя выпуклые части тел. Зевс сглотнул, подумал, что завтрак подождет, и попытался ущипнуть ближнюю к нему нимфу чуть ниже поясницы. Кожа девы обожгла руку главного бога, словно раскаленный уголь, и спальня озарилась громоподобным рыком. «Гера, сука, — подвывал Зевс, дуя на обожженные пальцы, — защиту поставила. Хорошо ничем другим коснуться не успел». Тем временем испуганные нимфы, не подозревавшие о наложенном на них антиприкосновении женой Зевса, быстренько поставили поднос на пол (у него тут же выросли ножки, так что Зевс мог трапезничать не вставая с постели) и исчезли за дверью.
Придя в себя от полученного шока, громовержец сварганил целительное заклинание, и пальцы перестали ныть, но в душе остался осадок (представьте, что ребенку купили игрушку, а распаковать не дали, то есть смотреть на нее можно, а играть ни-ни. Представили? То-то же, ну и кто Гера после этого?). Бог без энтузиазма (еще бы!) посмотрел на поднос: его ожидал салат из свежих овощей, жареная баранья нога и фрукты на десерт. «Слава мне, нет амброзии и нектара, надоели хуже некуда», — настроение немного улучшилось, и он принялся уплетать принесенный завтрак. Когда от баранины остались обглоданные кости, а от фруктов кожура, громовержец выполнил нехитрый пасс ладонью, и над блюдом появилось миниатюрное грозовое облачко; в поднос ударил игрушечный ливень, сопровождаемый маленькими вспышками молний и таким же громом. Зевс нахмурился, молнии исчезли (хватит на сегодня одного ожога), и подставил выпачканные завтраком руки под обильные струи мини-ливня, выпорхнувший после дождя из облака порыв ветра высушил божественные ладони, подобно фену. Тем не менее, утро было основательно подпорчено.
Громовержец отработанным тысячелетиями жестом потянулся к прикроватной тумбочке за символом своей власти – золотым лавровым венцом и тут же отдернул руку, как от очередного ожога. Венец пропал еще три дня назад, вернее будет сказано, его спер Аид в отместку за любимый колокольчик, и Зевс это знал, и Аид знал, что Зевс знает, и все боги знали, что Аид спер, а Зевс знает, но поди ж ты, докажи… Поскольку с юриспруденцией древнегреческие боги были знакомы слабо, то особых доказательств не потребовалось вовсе; в качестве выражения своего мнения по поводу драгоценной пропажи Зевс скинул в тартар минотавра, куковавшего в клетке между небом и землей со времени его убийства героем Тезеем. Минотавр несказанно обрадовался внезапному освобождению и принялся наводить в царстве мертвых свои порядки, гоняя по мрачным коридорам подземелий представителей местной фауны. Аид, боясь нарваться на рога озверевшей животины, добровольно поместил себя под домашний арест во дворце.
Конечно, даже в отсутствии венца на власть Зевса посягнуть никто не посмел, но все-таки было обидно. Зевс помянул братца недобрым словом и выглянул в окно божественной опочивальни, над Олимпом радостно светило летнее солнце. «Чтоб вас всех», — миролюбиво подумал громовержец, и вершину пристанища богов заволокло серыми, рваными, полыхающими разрядами молний облаками. Метеорология удавалась Зевсу особенно хорошо, туманы, снегопады, ливни подчинялись ему неукоснительно.
«Долапался, кобелина, — улыбнулась Гера, взирая на разворачивавшуюся грозу, — будет тебе вперед наука!». Через полчаса тропический ливень стих, и хранительница очага вернулась к прерванному сеансу пилинга.
***
Гермес, ожидая вызова к громовержцу (и по совместительству его отцу), начищал крылатые золотые сандалии пчелиным воском. До обеда посланник богов облетел полмира в поисках новостей для Зевса и горел нетерпением сообщить увиденное и услышанное прямому начальству.
Остальные боги были вынуждены самостоятельно бегать от жертвенника к жертвеннику в поиске халявной добычи. Зевс, естественно, находился на привилегированном положении, используя в качестве спецкора быстроногого Гермеса. Скороход успевал за короткий срок не только выслушать все молитвы страждущих, заграбастать с алтарей хабар, но и собрать свежие новости смертного мира.
— Входи! – Раздался приветственный рык из-за двери. Гермес послушно подчинился.
Кабинет Зевса, размером со среднестатистический школьный спортзал каждый раз шокировал скорохода, не столько своими размерами (большому богу – большой кабинет), сколько кипами бумаг, выложенными аккуратными стопочками по периметру помещения. Громовержец каждый раз хмуро кивал в сторону бумаг и пространно произносил: «Работа». Посетив первый раз кабинет отца и увидев количество ежедневной рутины, Гермесу резко расхотелось становится правопреемником отцовских регалий.
Не обошлось без стандартного приветствия и в этот раз:
— Работа. – Бросил Зевс, не отрываясь от клочка пергамента с вбитой в него анкетой очередного человечка.
…Ежедневную работу Зевсу поставляли мойры. Прежде чем обрезать нить жизни любого смертного, на него составлялась тщательнейшая характеристика, которую должен был изучить Зевс и решить: обрезать или еще рано. Иногда громовержец тянул с ответом, отправляя анкету к другому богу для более детального рассмотрения дела с соответствующим комментарием, типа: «Дионис, взгляни, этот алкаш по твоей части. Не забудь занести мне на подпись!». Если смертный был приезжим, то анкету отправляли в соответствующий пантеон (шумерский, ацтекский, скифский, египетский, Валгалла и т.д.), пусть на месте разбираются. Зевс заведовал двумя областями: Грецией и Италией (в римском пантеоне он периодически подхалтуривал Юпитером). Без подписи самого главного бога мойры не смели обрезать чью-либо жизнь. Бывало, характеристика кочевала по инстанциям, отягощенным пресловутой бюрократией, пока несчастный человечек бился несколько суток в агонии на смертном одре…
Дабы не вводить начальство в искушение испепелить на месте, мойра Лахесис благоразумно дождалась окончания ливня и бодрой походкой внесла в кабинет бога очередную партию характеристик на подпись. Зевс вздохнул, отмазки, типа: «Всем жить!», «Всем смерть!» или «Давайте монетку кинем!» давно не прокатывали. Придется заняться бумагомарательством, особенно Зевс не любил дни накануне сражений и глобальных экологических катастроф, работы прибавлялось немерянно.
— Че застыл? Рассказывай. – Буркнул громовержец, не отвлекаясь от рутины. – Какие вести с полей?
— Обильные жертвы в Спарте и Микенах, я хабар в кладовую передал Деметре, под роспись.
— Угу.
— Фракийцы много жертвуют во славу тебя, папа. К ним царь вернулся, по слухам за большое вознаграждение.
— Молодцы.
— Лесбос молит о благоденствии.
— Хрена им лысого.
— Лирнесс перешел под крыло Артемиды.
— Тю. Что им не нравится?
— Жалуются на неурожай.
Зевс щелкнул пальцами.
— Вот теперь неурожай!
— Ливни?
— Саранча. Ну да Аид с ними.
— Авлида кланяется Посейдону.
— Братану не жалко.
— В Педасе засуха, жертвы щедрые.
— Пусть остальные с Педаса пример берут. – Зевс еще раз щелкнул. – Что с Троей? – Вопрос интересовавшей всех богов без исключения. Война столетия! Немалые ставки на любимцев давно сделаны.
Гермес помялся с ноги на ногу, хитро прищурив глаз.
— Не томи! – Не выдержал Зевс.
— Кажись, греки спеклись. Побережье усыпано трупами, я, когда пролетал, их стан видел – страшное зрелище, но галеры целехонькие – за Сигейоном, наверно, уйти не успели, перемерли.
— ЧТО?! – Взревел громовержец. – Как посмели без моего ведома? КЛОТО! ЛАХЕСИС! АТРОПОС! – Прогремело над Олимпом, и запыхавшиеся мойры кубарем влетели в кабинет.
— Ну и как, прикажете, это понимать? – Грозно насупил брови эгидодержавец. – Почему я о вселенской катастрофе узнаю от Гермеса?
— Какой катастрофе? – Непонимающе хлопала ресницами Клото.
— Греков под Троей мор одолел!
— Греков мор? Не может быть. – Мотнула головой Атропос. – У меня все учтено, не было такого.
— Перепроверь! – Рявкнул Зевс.
— Я мигом. – За Лахесис еще не успели захлопнуться двери, а она уже стояла перед громовержцем с непреподъемной книгой.
— Посмотрим. – Атропос открыла списки и тут же захлопнула, не веря глазам. – Пресвятая Гея.
— Что там? – Спросили единовременно все присутствующие.
— Там тысяч сто имен появилось.
— Что я говорил? – Буркнул Зевс. – Глаз да глаз за такими работничками. Хана грекам?
— Там не греки, там сплошные троянцы. – Антропос едва не выронила книгу из рук.
— А греки? – Не понял Зевс.
— А греков нет, почти нет.
— А что тогда Гермес видел? – Опешил главный бог. – Аидовщина какая-то.
— По всем выкладкам, – за считанные секунды Антропос успела проанализировать данные, произвести статистический анализ и построить нехитрую математическую модель, — троянцам сегодня вечером пиндык.
— Вот это новость! – Выдохнул Гермес. – Ну греки, ну хитрованы, меня провели.
— Если эта новость уйдет из моего кабинета, — Зевс пристально посмотрел на сына, мойры в безмерной болтливости никогда замечены не были, — лично испепелю. А вы, — он повернулся к распорядительницам судеб, — готовьте анкеты. Ох и работенка предстоит, подумать страшно. Все свободны.
***
Остаток дня, вечер и половина ночи утонули в бесконечной веренице троянских имен. Несмотря на то, что Зевс в открытую симпатизировал троянцам (в пику Гере), он ничего не мог поделать с приближающимся крахом великого царства. Конечно, он слегка подправил списки, оставив жизнь главным героям Трои: Приаму и его семье, храбрецу Энею, доблестному Антенору, но… это все, что было в его силах, исход величайшей войны был предрешен смертными. Тем не менее, громовержец постарался выжать максимум выгоды из сложившейся ситуации: за несколько часов до начала операции «Троянский слон» он устроил букмекерскую контору, собрав немалый барыш. Не то чтобы ему были нужны заложенные остальными богами безделушки, главному богу хотелось вновь почувствовать себя ГЛАВНЫМ БОГОМ, нахлобучившим основную общину (дезу про выигрыш троянцев он пустил еще раньше через приближенных болтливых харитов).
Перед рассветом в трапезном зале на Олимпе собрались все мало-мальски значимые боги, не явились только представители тартара (их вообще никогда никуда не приглашали), куда-то запропастились Гефест и Дионис, отсутствовал и Посейдон (как пояснил Тритон: «Батя с Океаном в какую-то хрень играют! Им не до Трои»). Стол ломился от кубков и блюд, бессмертные перешептывались, обсуждая расстановку сил и свои ставки, эгидодержавец потирал ладошки в предвкушении крупного куша.
— НАЧИНАЕМ! – Скомандовал Зевс, в мгновение ока установив в зале общепита гробовою тишину. Громовержец развел ладони в стороны, и на расстоянии десяти метров от огромного стола появилось не менее огромное окно, транслирующее события, происходящие в мире смертных. Зевс повел пальцами, настраивая резкость, и взору присутствующих предстал знаменитый троянский слон с покидающими его чрево диверсантами. Картины взятия Трои боги смотрели с открытыми ртами. Многодневное противостояние окончилось для самоуверенных троянцев плачевно. Апофеозом взятия города стали слова, прогремевшие над пиром:
— АФИНА! УСЛЫШЬ МЕНЯ! МЫ ДАРИМ ТЕБЕ ТРОЮ!!!
Хранительница городов поймала на себе несколько удивленных взглядов, несколько непонимающих и один испепеляющий (Афродита рассердилась не на шутку). Афина демонстративно подошла к отцу и шепнула ему на ухо несколько неразборчивых слов, после чего Зевс утвердительно кивнул. Паллада развела руки в стороны и резко подняла вверх. Три героя, взявшие Трою и спасшие из горящих развалин царскую семью, предстали перед Зевсом в окружении десятков бессмертных.
Боги жаждали объяснений, первым начал Аякс:
— Твою мать…